Борис Викторович Дрожжин спас молодых солдат при отступлении и погиб в бою при сдерживании противника.
Родился 17 сентября 1954 г. Погиб 11 апреля 1982 г. Награжден орденом Красной Звезды. Похоронен в Ачинске.
В тот трагический день он руководил одной из боевых групп, окружившей душманов в горном ущелье. Банда решилась на прорыв, ринулась в направлении прохода, защищаемого отрядом Дрожжина. Силы были не равны. И тогда он приказал уводить молодых солдат в горы, а сам вместе с московским парнем остался сдерживать противника. Задачу прапорщик Дрожжин выполнил, но сам погиб.
Больше 30 лет прошло с тех пор, как погиб в Афганистане прапорщик Борис Дрожжин. Жизнь его была короткой. Но он успел оставить о себе добрую и долгую память. Ежегодно 17 сентября, в день рождения Бориса, у его пожилой мамы Галины Васильевны Дрожжиной не смолкает телефон, а почтовый ящик наполняется открытками и письмами. Звонят и пишут одноклассники, сослуживцы, друзья сына. Таким уж человеком был Борис.
— Вы знаете, — говорит Галина Васильевна, — Борису было бы трудно жить в наше время. Он был очень добропорядочный человек. И чаще думал о других, чем о себе.
Женщина вспоминает случай, когда ей удалось достать два японских свитера. Для этого пришлось долго стоять в очереди, а поскольку в одни руки продавали по одной вещи, то еще и знакомую попросить постоять с ней. Радовалась, что есть какое-то разнообразие в одежде. Но обнаружила, что одного дефицитного товара нет дома. Сын честно признался, что подарил вторую кофту другу, который был из многодетной семьи.
— Он всегда и всем помогал, — вспоминает Галина Васильевна, — даже в ущерб себе. Вот посмотрите, что он писал из армии, будучи девятнадцатилетним: «Отдал бы полжизни за то, чтобы всегда быть в центре событий, например, сейчас в Чили». Там в ту пору был государственный переворот. «Вчера был мой день рождения. Девятнадцать лет. Ого, товарищ уже в годах. Даже подумать страшно, сколько уже прожито, и ничего путного не совершил. И, к сожалению, пока не предвидится. А люди в это время творили великие дела… Но я вырвусь из всего этого, чего бы мне это ни стоило. Я воспользуюсь первой же возможностью, даже если для этого придется лишиться всего достигнутого и счастливой в вашем понимании жизни… Я завидую тем парням, которые погибли во время войны. Они погибли лучшей смертью, не пошлой смертью мещан».
И это не было юношеским максимализмом. Борис не только так думал, он так жил, в постоянной готовности к самопожертвованию и к подвигу. После армии в военкомате ему предложили учебу в Красноярской школе милиции, по окончании которой он отдал службе в органах несколько лет. Но Галина Васильевна боялась этой работы, а он был из тех сыновей, которые берегли покой своих матерей. А вот предложение вернуться в Вооруженные силы в качестве прапорщика она одобрила.
— Думала, будет спокойнее, лучше, — тяжело вздыхает Галина Васильевна, — а вон как обернулось…
В середине 1981 г. Борис, ничего не сказав матери, ушел добровольцем служить в Афганистан. Знал, что она будет против, но если уж у него болела душа за Чили, то как же он мог пропустить войну, на которой гибли советские солдаты.
— Я понимаю, почему сын тайком ушел воевать. Мы с ним были очень близкими людьми, везде были вместе. Я ему была и за мать, и за отца, с которым мы расстались, когда сыну было всего четыре года. Боря и войну пропустить не мог, и не мог бы видеть, что причинил мне страдания своим решением. Сначала описывал красоту гор, писал все только хорошее, чтобы у меня сложилось впечатление, что он чуть ли не на курорте находится. А потом письма его стали все короче и приходили реже. В тех горах гибли боевые товарищи. А он врать не мог.
И вообще, о том, что сын служит в горячей точке в качестве старшины разведроты, Галина Васильевна узнала, только когда он приехал домой после ранения. Предпочел общение с матерью отдыху в санатории.
— Я так просила его не возвращаться в Афганистан, а он сказал: «Мама, я принял присягу и буду верен ей до конца». «Сынок, но ведь там убивают», — возразила я, а в ответ услышала: «Разве у Петрова, Иванова не такие же матери? Если бы ты воспитала подонка, это был бы тебе минус».
В части его ждали. Он ведь был неунывающий. Между боевыми вылазками устраивал соревнования. Мог найти слова утешения для каждого, кто загрустил. И никогда не прятался за чужие спины, первым вызывался для выполнения любого задания, любой работы.
Борис Дрожжин много раз участвовал в боевых операциях. Сбылась мечта его юности, он был в центре событий. «Февраль — март прошли весело», — писал он в одном из писем бабушке. «Что-то мало сейчас работы, даже скучно», — звучало в другом.
— Это все мне рассказал его друг, с которым он служил. Именно Майорников уводил с позиций молодых солдат. От их имени и от себя лично он просил прощения у меня за то, что они отступили. Говорил, что не нужно было Бориса оставлять.
Дрожжин погиб, не успев обзавестись семьей. Когда мама заводила разговор о том, что пора бы уже ей внуков нянчить, отвечал: «Вот встречу такую же, как ты, тогда и женюсь». Не встретил… Для матери он и сейчас как живой. Она частенько в мыслях разговаривает с погибшим сыном. Ее очень радуют звонки его друзей и сослуживцев, их весточки. Значит, помнят Бориса, не забыли в суете этой новой, такой непростой жизни. В последнее время болезнь не позволяет ей часто бывать на кладбище. Но могилка не запущена, помогают соседи, друзья, сейчас подключились и кадеты.
